Эйта - "Пара лет одиночества" (рассказ)

- Ты знаешь, что в «Ходячих мертвецах» зомби никогда не называли зомби? У них не было такого понятия в культуре. Ну, в их мире. В мире комиксов и сериала со всеми его спин-оффами никогда не было самой идеи ходячих мертвецов, а Ромеро, наверное, до конца своей жизни снимал рекламные ролики. А все для того, чтобы люди подошли к своему собственному «Рассвету Мертвецов» чистенькими. Неподготовленными.
Он выложил на стол несколько потрепанных томиков. Загнутые уголки, на обложках - бесчисленные следы от кружек. Хозяин предпочитает чай; я запомню.
- Хочешь?
Я не отвечаю. Рассматриваю постер на стене. На постере - тян и две ее сиськи. И копье. «Школа Мертвяков» написано - халтурный перевод, неудачный шрифт, да и сам постер если и печатал профи, то он явно забыл почистить головки домашнего принтера. Время беспощадно: на уровне пупка у тян начинается большое выгоревшее пятно. Туда через «глазок» в заколоченном окне падает свет. В луче танцуют пылинки. Прямо как в детстве, хоть залипни на полчаса, как тогда.
Пыли много. Времени тоже.
- Как хочешь, - пожимает плечами хозяин, - все равно тут больше нечем заняться. Когда-нибудь прочтешь. Так вот, о чем это я... Чтобы не выглядели идиотами для зрителей из мира, где большинство знает, что нужно снести мертвяку голову. Повредить мозг. И думает, тупое, как и всякое большинство: «Уж я-то легко!» Так, кажется, просто, а? А есть своя хитрость...
...Понимаю. До сих пор помню придурка, который пытался пробить затылочную кость столовым ножом. Так и сожрали. Височная - самая хрупкая, но какой толк это кричать дебилу, который даже не в курсе, где она находится?
Мне до сих пор больно вспоминать его. Надо было докричаться. Жизненно необходимо.
А сама по себе височная кость очень красивая, всегда жалко портить. Но люди красивее. Когда живые.
Я киваю.
Набираю воздуха: мое горло забито пылью, очень сложно наскрести слова. Но я говорю:
- Спасибо.
- Мне просто скучно, - отвечает хозяин, - скучно одному. У тебя есть книги?
Чудак. Обычно спрашивают про еду.
Он неуклюжий, оплывший, жирные руки, неохватное дряблое брюхо, по щекам - угревая сыпь. Квартира и так завалена книгами и комиксами. Комиксов больше. Сорокалетний подросток.
Отвечая на мое немое недоумение, он подходит к стенному шкафу, открывает дверцы. Хорошо смазал - петли не скрипят.
- Пища студентов и бездомных, - улыбается он полными губами.
Я смотрю на ровные ряды сухой лапши. Луженый желудок. Но даже железный дровосек на таком рационе начнет однажды харкать кровью.
Я молча достаю из рюкзака витамины и банку малосольных огурцов. Витамины детские, разноцветные. Для утра оранжевые, для вечера розовые, желтые посередине. Хозяин вертит в руках облатку и пожимает плечами.
- Поможет? - спрашивает.
Я знаю, что его часто мутит. И что у него пучит живот. Что у него отекают ноги. Что он вялый и все хуже соображает. Достаточно взгляда, чтобы понять. И я не хочу врать.
- Не особо, - отвечаю я, - но пусть будут.
- А книги? Книги... диски? - он жадно заглядывает в рюкзак, как ребенок под елку.
Я достаю «Сто лет одиночества». Дрянное издание: мягкая обложка, бумага желтая, тоньше туалетной, буквы смазываются под пальцами. Книга как будто сама в рюкзак пробралась.
У последнего будет свиной хвостик... такой вот конец. Можно было только начало прочитать, там спойлер. Тфу, пророчество, то есть.
Хозяин обиженно надувает губы.
- У меня могла бы быть целая коллекция Маркеса, - бубнит он, - а еще?
Развожу руками.
- Еще витаминов? На скамейке в парке валялась Донцова, кажется. Тут недалеко, могу сгонять. Хотите?
- Давай на ты, - морщится, - не надо Донцову. В парке и раньше всякая шваль бродила... Был там мужик в плащике, безобидный, в общем-то, любил девок пугать... Все собирались двором ему рожу начистить... А сейчас... куда больше бродит. И этот, в плащике. Лучше б и дальше пугал... На шум листьев идут, не иначе.
Я пожимаю плечами.
-За углом книжный, - предлагаю, - там не шумят.
- Брось. Не стоит.
Когда-то давно, когда еще не отрубили интернет, люди с удовольствием делились друг с другом информационным мусором - один из бесчисленных видов общения. В мусорке до сих пор многое можно найти; и многие мои знания получены во время бездумного чтения ленты.
Например, я знаю, что есть два типа людей: одни в момент опасности замирают, в надежде, что опасность не заметит и пройдет стороной. А другие бегут, бегут, бегут - пока хватит адреналина.
Хозяин - первый тип. Я - второй. Но хозяин добрый и великодушный, у него просторная норка и много запасов. Хозяину скучно. Сейчас он скажет:
- Оставайся.
Вот. Кто бы сомневался.
Мне тесно в норках.
- Спасибо. Нет.
Но мне нужен адреналин, чтобы продолжить бег. Поэтому я добавляю:
- Но я притащу вам книжек. Пойдет?
В заколоченное окно кто-то скребется. Мы замираем, как два истукана. Это может быть птица. Или кошка. Или... еще кто-то.
Как долго хозяин замирал здесь в одиночестве? Нет. Норки не для меня.
Не дышать. Не бояться. Когда-то говорили, что они чуют страх - пока было кому разносить сплетни.
Каркнула вдалеке ворона. Доски оставляют в покое. Кажется, отвлекся. Мы ждем еще минут пять. Переводим дух почти одновременно.
Бежим мы или прячемся, мы все равно испуганы и растеряны, дрожим одинаково - люди мы.
- Я верю, что однажды они сгниют окончательно, - горячо зашептал хозяин, - сгниют - и дело с концом. Откуда возьмутся новые, если все уже давно передохли? И все кончится, - задумался на секунду, - даже жаль немного. Ни работы тебе, ни ипотеки. Свобода. А как кончится конец света - кончится и свобода.
Дурак, думаю. Зато жизнь начнется.
Но молчу.
У человека, может, мечта была. Зачем топтать сапожищами? Он тоже убегает. По-своему просто.
Кладу в рюкзак несколько упаковок лапши - хватит дней на пять.
- Ждите книги, - говорю.
«И нормальную еду», - думаю.
Остаться не останусь. Но буду навещать. Красиво рассказывает. Интересно. Книги, еда - все решаемо. Общение - главный дефицит.
Людям нужны люди.