НЕПОБЕДИМОЕ ЗЛО (продолжение)

Читать предыдущую часть...

V
Когда оборотень отправился в погоню, Йонуц был уже у самой кромки леса, где деревьев становилось все меньше, а вокруг шелестели на ветру высокие заросли камыша.
Черт все это время преследовал парня, прыгая по веткам позади.
Вскоре арбалетчик окончательно выдохся и перешел на шаг. Земля под его ногами сменилась на труднопроходимую топь.
Несколько раз Йонуц полностью останавливался, чтобы немного отдышаться и оглядеться по сторонам. После одной такой передышки, он заметил в лунном свете соломенные крыши, криво торчащие из болотных зарослей. И из той же стороны доносился шум реки.
Недолго думая, Йонуц решил пробираться в сторону затопленной деревеньки.
Сначала его сапоги с каждым шагом все сильнее погружались в трясину, и казалось, идти дальше невозможно. Но затем на земле все чаще стали попадаться поваленные деревья и трухлявые доски, которые когда-то давно были забором.
Добравшись до ближайшей полуразрушенной избы, Йонуц облокотился на ее поросшие мхом бревна, чтобы перевести дух.
Вокруг стояли такие же невысокие домишки. Какие-то из них почти целиком погрузились в болото, оставив на поверхности только крыши, сквозь солому которых уже успели прорости небольшие деревья. Другие дома полностью уничтожил пожар. От них сохранились лишь покрытые сажей печки, с торчащими вверх дымоходами.
Позади чернел тот самый лес, в котором солдаты наткнулись на одинокую избушку.
Йонуц оглянулся в ту сторону, и его лицо помрачнело. Сейчас его всецело охватывал страх, но мысленно он уже жаждал вернуться туда с большим отрядом Королевской инквизиции.
Тем временем черт прокрался под остов перевернутой лодки и наблюдал сквозь прогнившие доски за солдатом. Тот все также стоял, опираясь одной рукой на перекошенную избу, а второй отмахивался от надоедливых комаров.
Черт не знал, что ведьма отправила в погоню обращенного в зверя сержанта. Поэтому бес с хищной гримасой выжидал момента, чтобы самому напасть на безоружного солдата.
Вскоре Йонуц отдышался и решил вытряхнуть грязь из обуви, перед тем как продолжить путь. И когда он сел на подоконник в пустом оконном проеме и снял сапог, черная тень ударила его в грудь и повалила внутрь избы.
Йонуц грохнулся на спину и не сразу понял, что случилось.
Поскольку солома на крыше давно сгорела, он на какое-то мгновение недоумевая смотрел через деревянный каркас на яркую луну, частично скрытую за серыми тучами.
Быстро поднявшись, Йонуц огляделся по сторонам. Внутри почти все превратилось в труху. Местами в полу проросла высокая трава. А там, где доски окончательно прогнили, болотная жижа слабо отражала лунный свет.
В углу Йонуц заметил останки хозяев избы - два скелета в обветшавшей одежде сидели рядом, прислонившись к стене. У одного из них на черепе сохранились длинные пряди седых волос.
Йонуц чувствовал, что кроме него и скелетов в избе был еще кто-то. Поэтому он прислонился спиной к ближайшей стене, медленно вытащил из-под голенища оставшегося сапога кинжал и громко проговорил:
- Кто бы ты ни был, знай! Я – солдат Королевской гвардии! И моя смерть, и смерть моих братьев приведет сюда целое войско! - он огляделся во мраке и продолжил, - Лучшие бойцы прочешут этот лес вдоль и поперек. И выжгут здесь все к чертовой матери!
Внимательно следя за каждым уголком тесной избы, Йонуц начал медленно продвигаться в сторону дверного проема.
- А если я отсюда выберусь, - продолжил он, - То приведу с собой дюжину инквизиторов. А эти изверги знают свое дело. Так что лучше тебе сейчас появиться и покончить со мной!
Йонуц сжал рукоять кинжала покрепче и вдруг заметил, как черная тень проскользила по бревнам и начала формироваться в мерзкое мохнатое существо с короткими рогами.
Окончательно приняв свой облик, черт ощетинился и издал пронзительный вопль.
Йонуц содрогнулся и отпрянул, почувствовав, как волосы встали дыбом, но потом он вспомнил эту тварь.
- Ах, это ты, мразь, - проговорил Йонуц сквозь зубы, - Сержант был мне как старший брат!
Маленькие глаза беса округлились, когда солдат бросился на него с кинжалом. Но черт ухитрился запрыгнуть на балку под разрушенным потолком и свалился оттуда Йонуцу на плечи.
Впившись когтями, бес попытался укусить за шею, но солдат всем весом приложился к стене, тем самым придавив черта. Затем он перехватил извивающееся существо свободной рукой и с силой ударил кинжалом. Но бес успел принять бестелесный облик, и стальное лезвие лишь рассекло воздух и застряло меж бревен.
Йонуц дернул рукоятку, но кинжал засел намертво. А черная тень забегала по темным участкам избы и вскоре затерялась.
Появившись у солдата за спиной, черт укусил его за босую ногу.
Йонуц закричал, оступился и упал на скелет, разбросав его кости. А бес снова растворился в воздухе.
Всякий раз, когда Йонуц пытался ударить или схватить черта, тот обращался в тень, и воплощался только для молниеносных атак когтями и клыками.
Вскоре все руки, лицо и шея солдата были изодраны в кровь. Он огрызался, кричал и отмахивался, но был беспомощен. И когда отчаяние почти охватило его, Йонуц вспомнил про распятие, висевшее у него под рубашкой на груди.
Черт снова напал откуда-то сбоку, но теперь Йонуц не отмахивался, а позволил ему вцепиться зубами в левую руку, а правой – снял с шеи серебряную цепочку, раскрутил ее так, что она намоталась на ладонь, а распятие оказалось на костяшках пальцев, и со всей мощи ударил беса кулаком.
На этот раз трюк с исчезновением не сработал, и черта отбросило к стене, как от удара молотом. В боку у него появилась дыра с торчащими оттуда переломанными ребрами.
Йонуц придавил беса ногой, поднял лежавшую на полу бедренную человеческую кость и замахнулся.
- Постой, - вдруг заговорил черт, - Не убивай меня.
Его маленькие глаза жалобно уставились на солдата, а из уголка рта потекла ярко-алая кровь.
- Те мальчишки еще живы, - тихо продолжил бес, - Старуха хотела сварить их, но не успела. Я приведу тебя к ним.
Йонуц на мгновение задумался и ответил:
- Спасибо за информацию. Но один я туда не вернусь.

VI
Оборотень выбрался из зарослей камыша и одним прыжком запрыгнул на полуразрушенную избу.
Заглянув внутрь, он увидел мохнатое тело черта. Вместо головы у того был прилипший к полу кровавый фарш, в котором лежала большая человеческая кость.
В этом месте след из запаха беса обрывался, и оборотень, взобравшись повыше, завыл.
Немногим ранее Йонуц выдернул кинжал из бревна, надел второй сапог и направился к холму, за которым шумела река. Поднявшись на возвышенность, он услышал протяжный вой, эхом раздавшийся на всю округу.
Йонуц оглянулся вниз, в сторону укутанной туманом деревни, и ужаснулся. На крыше одной избы возвышался горбатый силуэт зверя, устремивший морду к полной луне.
- Боже, - сорвалось у солдата с губ, и он побежал.
Покрытый густой шерстью нос оборотня зашевелился в поисках новых запахов, но все перебивала смердящая вонь разлагающейся коровы, погрязшей в зеленой трясине где-то неподалеку.
Вскоре огромные ноздри зверя все-таки уловили человеческий дух, и вытянутая морда с капающей слюной резко повернулась в сторону холма.
Оборотень спрыгнул на землю, и его темное очертание замелькало среди разрушенных домов.
Взобравшись на холм, Йонуц оказался на старом заброшенном кладбище. Вся его территория заросла деревьями и густым кустарником, и только покосившиеся надгробные плиты напоминали о том, что здесь было захоронение.
Возможно, в другой ситуации Йонуц решил бы от греха подальше обойти ночное кладбище стороной. Но в этот раз он не думая пробежал под позеленевшей каменной аркой и помчался дальше, прям по заброшенным могилам.
Но вскоре, возле поросшего плющом склепа, оборотень все же догнал солдата.
Тот успел выхватить кинжал и обернуться, но зверь повалил его и вцепился клыками в уже израненную чертом левую руку.
Йонуц вскрикнул и начал бить кинжалом чудовище в бок.
Он наносил удары так быстро, как только мог, но зверь продолжал трепать руку, словно не замечая, как клинок раз за разом вонзается в плоть. Но когда лезвие застряло в ребрах, оборотень сразу ослабил хватку, и тут же укусил другую руку - ту, что держала кинжал, и отдернул ее в сторону.
Йонуц даже не заметил, как зверь откусил ему два пальца и часть ладони, на которую была намотана серебряная цепочка с распятием.
Воспользовавшись моментом, он выбрался из-под чудовища и отполз к склепу.
Оборотень тоже отпрянул в сторону и затряс головой, как будто отведав отравы. Шерсть с его тела начала осыпаться, во рту вспенилась кровь, а сам он стал усыхать.
Йонуц с трудом поднялся и, простонав от боли, прислонился к каменной стене склепа.
Разодранной левой рукой, он крепко сжал трясущуюся изуродованную кисть. Его лицо, спину и плечи драло от глубоких царапин, а правая лодыжка с трудом удерживала вес после укуса черта.
Оборотень тем временем стал больше походить на человека. Он еле стоял на ногах, опираясь руками на могильную плиту, и тяжело дышал. Болезненного цвета лицо осунулось, а окровавленная рубашка рваными лоскутами свисала на его израненном теле.
- Сержант? - ужаснулся Йонуц, - Боже. Что с тобой стало?
Сержант Конрад Брунель медленно поднял голову и посмотрел на солдата опустошенными желтыми глазами. В боку у него торчал застрявший кинжал.
Йонуц хотел было подойти ближе, но засомневался.
- Сержант? - позвал он, - Конрад?
Но тот в ответ продолжал смотреть пустым отрешенным взглядом.
- Черт. Прости, - решился Йонуц, - Я правда не знаю, как тебе помочь.
Стиснув зубы, он, прихрамывая, заковылял прочь, изредка оборачиваясь на оставленного позади сержанта, который обмяк возле могильной плиты.

VII
Кладбищенский холм закончился крутым обрывом, на склоне которого торчали извилистые корни деревьев.
Внизу протекала шумная река, а за ней простирался бескрайний луг, сливавшийся у горизонта с темно-синим небом.
Через реку был перекинут старый каменный мост, пролет которого давно обвалился и лежал в воде огромными валунами.
Йонуц хорошо помнил, как в лагере его учили, что если потерялся – ищи реку, а она рано или поздно приведет тебя к людям.
Он оторвал зубами полоску ткани с рукава рубашки, перевязал кровоточащую трехпалую ладонь, и начал аккуратно спускаться вниз, чертыхаясь и мыча от боли.
Внизу, казалось, начинался другой, шумный мир. Как будто река разделяла пугающе тихий, мертвый болотистый лес и оживленные луга, с колышущейся на ветру травой.
Йонуц глубоко вдохнул свежий речной воздух и хотел продолжить путь вдоль берега, но вдруг за спиной посыпались с холма сухие ветки, и на краю обрыва появилось обессиленное тело сержанта.
Неожиданно тот шагнул вперед, ударился о торчащие на склоне корни и глухо грохнулся на песок.
Йонуц вздрогнул, но не сдвинулся с места. Он остался стоять неподвижно и смотрел за поднимающимся сержантом.
Тот с трудом выпрямился, но тут же упал на колени, и его вырвало кровью. В этой луже Йонуц заметил два своих пальца и серебряную цепочку.
Через мгновение сержанта сильно затрясло, и он начал мучительно обращаться.
- Да, что ж это такое, - отчаянно простонал Йонуц и захромал к воде.
Он слышал, как за спиной происходит страшное превращение, но что-то подсказывало, что река была для нечистых сил как непреодолимый барьер.
Сначала Йонуц пробирался по скользким камням от разрушенного моста, а потом по пояс плюхнулся в воду и попробовал плыть, но неожиданно оборотень схватил его зубами за плечо и потащил на берег.
- Сержант! - заорал Йонуц, отбиваясь руками, - Остановись, умоляю!
Но зверь повалил его на песок и вцепился огромной пастью в лицо.
Йонуц какое-то время сопротивлялся. Его руки хватались за шерсть, но вскоре он сдался, успев лишь сорвать с шеи оборотня ремешок, повязанный ведьмой.
Зверь тут же попятился назад и остановился возле склона холма.
Два белых глаза на темном кровавом лице солдата проводили его взглядом.
Со звериной пасти капала кровь, но взгляд чудовища стал осознанным, почти человеческим.
- Мальчишки… - Йонуц прокашлялся кровью, - Они у старухи.
Оборотень наклонил голову как пес, внимательно слушающий своего хозяина. Затем он отвернулся и схватился лапами за корни, вьющиеся на склоне.
- Сержант… - с трудом проговорил умирающий солдат, - Не бросай меня.
Но оборотень в два прыжка взобрался на холм и исчез за деревьями.

VIII
Вернувшись к ведьминой избе, сержант Конрад Брунель принял человеческий облик, выдернул из бока кинжал Йонуца и отбросил его в сторону.
Обрывочные воспоминания случившегося жуткой мешаниной всплывали в его памяти. И лишь несколько слов шепотом повторялись в голове:
- Мальчишки … Они у старухи.
Конрад посмотрел на горящий в окнах свет, вынул из дубового пня старый топор и вошел в избу.
Ведьма сидела на полу абсолютно голая в центре нарисованной углем пиктограммы.
Верхняя часть ее тела была тощей, с натянутой на выпирающих ребрах морщинистой кожей. Обвисшие груди свисали как два пустых мешка. А между толстых ног кудрявился слипшийся ком седых волос.
- Где мальчики, сука? – нарушил тишину сержант.
В ответ старуха захохотала:
- А из чего по твоему я вчера вам супчик приготовила? - она указала трясущимся от смеха пальцем на раздавленное тело Влада, - Этот бычина еще и добавку попросил.
Старуха снова залилась хохотом, а сержант со страшной злобой бросился к ней и со всего размаха ударил топором по голове. Та упала как подкошенная, и на ее макушке запульсировала кровью огромная дыра.
Конрад вытер рваным рукавом ведьмину кровь со своего лица и стукнул топором старуху по шее. Затем еще раз, и еще, пока ее голова не отделилась от позвоночника.
Он с отвращением плюнул ей в лицо и пнул голову к стене.
- Гребаная манда, - выругался сержант и обессилено сел на край перевернутого стола.
В избе стало удивительно тихо, и только выбитая Йонуцом ставня со скрипом качалась в окне.
Рядом лежало крупное тело Влада. Точнее это были сдавленные, помятые доспехи, валяющиеся в луже крови.
Конрад прискорбно покачал головой и хотел выполнить воинский жест почтения, приложив кулак к груди, но его рука запуталась в разорванной рубашке.
Он раздвинул окровавленные лоскуты и посмотрел на свою грудь. Глубокие раны от ножа, которым черт резал его ночью, уже затянулись и выглядели как беловатые бугорки.
Обрывки памяти походили на страшный сон, но адская боль во всем теле говорила о том, что этот ужас был реальностью.
Изнутри сержанта как будто выжигали факелы, но чувства восприятия были невероятно обострены. Конрад чувствовал множество разнообразных запахов и на удивление хорошо их различал. И один запах так сильно привлек его внимание, что он вскочил на ноги и уверенно подошел к нагромождению хлама в углу избы.
Внутреннее чутье подсказало ему откинуть несколько неподъемных мешков, которые он отбросил в сторону с невероятной легкостью. Затем он отшвырнул какие-то мокрые вонючие тряпки и увидел крупную деревянную бочку.
Недолго думая, Конрад оторвал крышку и обомлел.
Внутри сидели два ребенка.
Они были прикованы друг к другу ржавой цепью. Их глаза были завязаны, а рты заштопаны грубой нитью.
Мальчишки тряслись от страха, но, к счастью, были живы.
Сержант уже хотел было освободить детей, но вдруг проскрипел мерзкий голос старухи:
- Не трогай то, что принадлежит мне!
Ведьмина голова перекатилась с одного уха на другое, и в ее ехидной улыбке показались гнилые зубы.
Конрад прищурился с удивлением, не веря своим глазам, но инстинктивно поднял с пола двуручный меч Влада. И вдруг на него с потолка набросилось безголовое раздетое тело старухи.
Оно вонзилось костлявыми пальцами в плечи сержанта, и тот никак не мог его сбросить, метавшись от стены к стене.
- Я вернула тебя к жизни, ты, скотина неблагодарная, - завизжала ведьмина голова, и в ее глазах появились красные языки пламени, - Я же тебя и отправлю обратно!
И тут рваная одежда сержанта заполыхала огнем. А он заорал от боли, и еще сильнее начал биться об стены.
Пламя быстро окутало его целиком, но на тело старухи огонь не перебрасывался, а изворотливо его огибал.
Конрад вопил во все горло, тщетно махая мечом по воздуху. Его голос резко изменился, когда пламя охватило лицо, и он перешел на стон. Затем раздался беспомощный вопль, а потом и вовсе нечеловеческий вой.
Ведьмина голова перестала смеяться. Ее глаза озадаченно посмотрели в сторону, где из окна пробился лунный свет.
Сержант зарычал и одной рукой сдернул из-за спины туловище старухи. Он отшвырнул его с такой силой, что тело отлетело к печке, ударилось хребтом об каменный угол и переломилось пополам.
Рубашка и штаны Конрада полностью сгорели, и огонь погас. Его тело частично заросло густой шерстью, а местами покрылось пузырящимися ожогами.
Он тяжело дышал, но заметил, как безголовое туловище распрямилось и поползло по печке. А голова старухи мерзко закричала:
- Я живу здесь уже тысячу лет! Я и есть этот лес! Я – мать здешних болот!
Конрад рывком подскочил к туловищу и начал рубить его мечом на куски. Но ведьма все кричала, а отрубленные конечности конвульсивно подпрыгивали и срастались в непонятное месиво из морщинистой плоти.
- Ни один человек на этом свете не в силах убить меня! - провопила старуха.
Сержант повернулся в сторону кричащей головы, и ведьма увидела, что нижняя часть его лица обратилась в звериную пасть, а сам он ответил низким загробным голосом:
- А я больше не человек.
Его обожженное тело еще дымилось, когда он набросился на голову старухи и начал ее пожирать.

IX
До того, как луна скрылась за тучами, и Конрад принял человеческий облик, он успел сожрать ведьму целиком.
Чтобы не напугать детей, перед тем как освободить их, сержант тщательно отмылся от крови в ведре дождевой воды и прикрылся своим плащом с капюшоном, который нашел на полу.
Здравый смысл подсказывал ему дождаться рассвета, но они покинули проклятую избу той же ночью, как только Конрад снял с детей цепи.
Он закутал их в плащи Влада и Йонуца, а они сильно прижимались к нему, дрожа от пережитого ужаса. Слезы нескончаемым потоком лились из их глаз.
- Все будет хорошо, - успокаивал Конрад мальчишек, - Со мной вы в безопасности.
Он посмотрел сквозь ветви деревьев на темное небо, где серые тучи скрывали полную луну, и добавил тихо:
- Надеюсь…